Неточные совпадения
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).]
в красных
переплетах, чинно упирались
в стену; а потом и пошли, длинные,
толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести
в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
— Очень рад, — сказал третий, рыжеватый, костлявый человечек
в толстом пиджаке и стоптанных сапогах. Лицо у него было неуловимое, украшено реденькой золотистой бородкой, она очень беспокоила его, он дергал ее левой рукою, и от этого
толстые губы его растерянно улыбались, остренькие глазки блестели, двигались мохнатенькие брови. Четвертым гостем Прейса оказался Поярков, он сидел
в углу, за шкафом, туго набитым книгами
в переплетах.
Перед нею — лампа под белым абажуром, две стеариновые свечи,
толстая книга
в желтом
переплете; лицо Лидии — зеленоватое, на нем отражается цвет клеенки;
в стеклах очков дрожат огни свеч; Лидия кажется выдуманной на страх людям.
Он хвастливо показывал ему
толстую писаную книгу,
в переплете.
Толстый булочник и переплетчик, коего лицо казалось
в красненьком сафьянном
переплете, под руки отвели Юрку
в его будку, наблюдая
в сем случае русскую пословицу: долг платежом красен.
По вечерам он приносил ко мне наверх из библиотеки книги с картинами — путешествие Гмелина и Палласа и еще
толстую книгу «Свет
в лицах», которая мне до того нравилась, что я ее смотрел до тех пор, что даже кожаный
переплет не вынес...
Осложнение сразу разрешилось. Мы поняли, что из вчерашнего происшествия решительно никаких последствий собственно для учения не вытекает и что авторитет учителя установлен сразу и прочно. А к концу этого второго урока мы были уж целиком
в его власти. Продиктовав, как и
в первый раз, красиво и свободно дальнейшее объяснение, он затем взошел на кафедру и, раскрыв принесенную с собой
толстую книгу
в новом изящном
переплете, сказал...
Она была коротенькая,
толстая,
в рыжем кожаном
переплете; на синеватом листе пред титулом красовалась фигурная надпись выцветшими чернилами: «Почтенному Василью Каширину с благодарностью на сердечную память», подписана была какая-то странная фамилия, а росчерк изображал птицу
в полете.
Кроме того, на столе виднелись длинные женские перчатки,
толстая книга
в бархатном
переплете, с золотыми ободочками, таковыми же ангелами и надписью на средине доски: «Иегова».
Частный пристав,
толстый и по виду очень шустрый человек, знал, разумеется, Тулузова
в лицо, и, когда тот вошел, он догадался, зачем собственно этот господин прибыл, но все-таки принял сего просителя с полным уважением и предложил ему стул около служебного стола своего, покрытого измаранным красным сукном, и вообще
в камере все выглядывало как-то грязновато: стоявшее на столе зерцало было без всяких следов позолоты; лежавшие на окнах законы не имели надлежащих
переплетов; стены все являлись заплеванными; даже от самого вицмундира частного пристава сильно пахнуло скипидаром, посредством которого сей мундир каждодневно обновлялся несколько.
Матвей вспомнил
толстые церковные книги,
в кожаных
переплётах с медными застёжками, и тихо ответил...
Пройдя через две небольшие комнаты, хозяйка отворила потихоньку дверь
в светлый и даже с некоторой роскошью убранный покой. На высокой кровати, с ситцевым пологом, сидел, облокотясь одной рукой на столик, поставленный у самого изголовья, бледный и худой, как тень, Рославлев. Подле него старик, с седою бородою, читал с большим вниманием
толстую книгу
в черном кожаном
переплете.
В ту самую минуту, как Зарецкой показался
в дверях, старик произнес вполголоса: «Житие преподобного отца нашего…»
Жегулев холодно взглянул на него, неторопливо закрыл
толстую в переплете книгу и бросил
в угол.
Извинился и вышел. Над постелью, крытой белым тканевым одеялом, поблескивал маленький золоченый образок, был привязан к железному пруту — сразу и не заметишь.
В порядке лежали на столе книги
в переплетах и тетради; на
толстой, по-видимому, давнишней, оправленной
в дерево резине было вырезано ножичком: «Александр Погодин, уч…» — дальше состругано. Так хорошо изучил дом Колесников, а теперь, казалось, что
в первый раз попал.
Жизнь его была загадочна: подростком лет пятнадцати он вдруг исчез куда-то и лет пять пропадал, не давая о себе никаких вестей отцу, матери и сестре, потом вдруг был прислан из губернии этапным порядком, полубольной, без правого глаза на темном и сухом лице, с выбитыми зубами и с котомкой на спине, а
в котомке две
толстые,
в кожаных
переплетах, книги, одна — «Об изобретателях вещей», а другая — «Краткое всемирное позорище, или Малый феатрон».
11 ноября были мои именины, и я получил
в подарок от папы и мамы собрание стихотворений Ал.
Толстого, где находилась и драма «Посадник». Красивый том
в коленкоровом
переплете цвета какао, с золототисненным факсимиле через всю верхнюю крышку
переплета из нижнего левого угла
в верхний правый: «Гр. А. К.
Толстой». И росчерк под подписью тоже золототисненный.
Окружающая „чародея“ обстановка довершила ужас: черепа и человеческие кости, банки с частями человеческого тела и
толстые в кожаных
переплетах книги являлись для массы его современников еще большим пугалом, нежели приготовляемое этим „слугой сатаны“ „чертово зелье“.
Обстановка внутренности избушки внушала благоговейный страх, особенно простым людям.
Толстые книги
в кожаных
переплетах разных размеров, склянки с разными снадобьями, пучки засохших трав, несколько человеческих черепов и, наконец, стоявший
в одном углу полный человеческий скелет — все это производило на посетителей сильное впечатление.